Новости, статьи, обзоры

В конце 1953 – начале 1954 года по так называемой «бериевской амнистии» многие тысячи заключенных ринулись из мест заключения через всю страну, на родину. Освободили явно не тех. На свободу вышли бандиты, рецидивисты и тому подобная публика. Какие цели преследовала эта амнистия, мне было непонятно тогда, непонятно и теперь. Как и следовало ожидать, многие из освободившихся до дома не доехали. А сколько бед обрушилось на людей, мимо которых они проезжали! По итогам первых месяцев амнистии было решено дальнейшее освобождение и доставку освобожденных к месту жительства производить под конвоем.
И вот, весной 1954 года, я попал в состав такого конвоя. Нашем конвою было предписано доставить этап освобожденных, числом 400 человек, в Харьковскую область. Начальником конвоя был назначен офицер Сахалинского УМВД капитан Голубничий. Про Голубничего было известно, что он сын какого-то генерала из города Горький. В состав конвоя входило 28 солдат и сержантов. Нам было предписано прибыть в Комсомольск-на-Амуре и там принять эшелон с освободившимися. На месте капитан Голубничий назначил старост в вагонах. Из сержантов он назначил начальников караулов. Меня он назначил своим помощником.
Эшелон состоял из 12 товарных («40 человек, 8 лошадей») и двух плацкартных вагонов. В одном из товарных вагонов была оборудована кухня и склад продовольствия. В одном из плацкартных вагонов поместился начальник эшелона, его помощник (т.е. я) и фельдшер. В этом же вагоне был оборудован медпункт. В другом вагоне ехал состав караула. Поезд передвигался по какому-то неведомому нам расписанию. Единственное, о чем нас оповещали – это место и продолжительность следующей стоянки. Места стоянок, как правило, были где-то на краю городов или в промзонах. Так мы благополучно доехали до станции Чита-Товарная, или, как говорили железнодорожники, Чита-Вторая. Станция эта находилась в нескольких километрах западнее Читы. Это было сочетание товарной станции и большой промышленной зоны. Там были даже пригородная платформа и маленький вокзальчик. На привокзальной площади было несколько торговых точек – ларьков. А поперек многочисленных путей – длинный переход. Стоять на этой станции нам предстояло около 6 часов. Капитан Голубничий вызвал к себе начальников караулов и сообщил им, что мужики (т.е. освобожденные) просятся погулять. И он, Голубничий, решил, что на станции населения практически не видно, и он приказывает выпустить мужиков на прогулку. Мы его уговаривали не делать этого, но он сказал: «Я решил! Точка!». Единственное, на что нам удалось его уговорить – это открыть не все, а только пять вагонов. На самом деле, хватило и этого.
Из вагонов вывалилось 200 бандитов и они прямым ходом рванули к ларькам. Ларьки тут же начали громить. Один ларек просто опрокинули набок. Конвой пытался остановить побоище, причем мы были предупреждены, что формально это свободные люди и применять по ним оружие нам запрещено. У некоторых конвоиров оружие просто отобрали. Затрещали выстрелы. Кто по кому стрелял – было непонятно. Голубничий побежал в станционную радиорубку и по громкой связи пытался уговорить толпу вернуться в вагоны. А толпа, после ограбления ларьков, была пьяной и озверевшей. Кто-то ломился в радиорубку, пытаясь добраться до Голубничего. Ему удалось дозвониться до местных властей. Минут через сорок прибыли машины с солдатами внутренних войск. Этих ребят запрет применять оружие не касался. До толпы дошло, что теперь все стало всерьез, и мужики кинулись по вагонам. В результате – 12 убитых, 45 раненых, из них 4 солдата из нашего конвоя.
Следствие длилось 10 дней. На второй день Голубничий тихо исчез в направлении Горького. Дальнейшее следствие обращалось как бы ко мне, но быстро поняло, что я тут никто, и звать меня никак. А до Голубничего у них руки были коротки. Поэтому через 10 дней нас, кроме наших раненых, благополучно отправили восвояси на Сахалин. Зато дома, самым обстоятельным образом меня допросил капитан Зинкин. Допрос он сопровождал разными выражениями в адрес капитана Голубничего. Потом мы узнали, что капитан Зинкин выступил на совещании в Сахалинском УМВД. О содержании его выступления можно только догадываться. Что стало с освободившимися зеками из этого эшелона, я не знаю.
В 1960 году я работал на заводе «Электрик». Завод строил жилой дом для своих работников хозяйственным способом, на Большом проспекте Петроградской стороны, 67. Во дворе этого дома строился детский садик. Многие работники завода работали на этой стройке. Послали на эту стройку и меня. Там я работал маляром – красил стены. Прибежал испуганный мастер, подозвал меня и шепотом на ухо сказал, что меня разыскивает какой-то офицер-чекист. Он пришел на завод в первый отдел и спросил, как меня найти. Там тоже испугались, навели справки и сообщили ему, где я нахожусь. Это оказался майор Голубничий. Не помню, каким образом мне удалось удержаться, чтобы не высказать ему все, что я о нем думаю. Возможно, о последствиях его руководства эшелоном он хотел узнать поподробнее, но не ко всем мог обратиться. Наверное, он решил, что ко мне он обратиться может. Разговор у нас не получился, а в другом качестве я для него никакого интереса не представлял.

---------------------------------------------Перейти к оглавлению "Планеты Погиби"